Соавторки:
privet.ru/user/voron_879privet.ru/user/elanor_856 1994 год, осень, Нью-Рошель.
Детективное агентство "Ноосфера"
27. 10. 1994, четверг, 15:30
Майки Лоуренс не любил пригороды Нью-Йорка, какими бы приятными на вид они ни были. Ему, пусть он и не считал себя параноиком, постоянно казалась, что тихие улочки таят гораздо больше загадок, чем весь Нью-Йорк, и иногда влезать в них не стоит даже под угрозой лишения премии.
Вместе с этим в голову приходили мысли собрать вещи, наличные деньги, и сбежать куда-нибудь в Европу с поддельным паспортом, но это были просто глупые мечты. Работа, невеста, любов... протеже, долг и Алан Шерли прочно держали молодого агента на коротком поводке. И неизвестно, что именно делало этот поводок таким надежным.
Право слово, какой смысл месяц торчать в офисе агентства с дурацким названием, когда можно заняться чем-то стоящим? Но нет, начальство решило, что старшие офицеры и так слишком много времени проводят за бумажной работой, и под девизом "меньше глупостей, больше дел" выслало их подальше от штаб-квартиры. Лоуренсу еще повезло оказаться в пригороде. Шерли отправили, смешно сказать, в Бангладеш. Наверное, только воспоминания о вытянувшейся физиономии этого расиста-скандинава на некоторое время улучшали его настроение.
"Привези много фотографий, — припомнил он и свою напутственную речь, произнесенную в присутствии стольких человек, что даже обложи он приятеля в три этажа, тот бы не рискнул мстить, — это очень красивая страна. Конечно, у тебя найдется свободное время между написанием мемуаров, сочинением новых нацистских стишков и спасением своей задницы от цунами. Быть может, ты даже наглотаешься воды, и тебя спасут местные крестьяне. В благодарность тебе придется помогать им собирать рис, глупый белый человек..."
Майкл приглушенно рассмеялся, качнулся на стуле и едва не оказался на полу — в этом месте даже стулья были из позапрошлого века, и не в лучшем из смыслов. Это маленький и легкий Лоуренс мог позволить себе на них качаться, закинув ноги на стол, а более тяжеловесные коллеги рисковать имиджем и целостностью копчика не хотели.
Две недели... долгих две недели он уже провел в этой ссылке. И ничего интересного, кроме слежки за неверной женой и поисков пропавшей породистой кошки стоимостью в десять тысяч.
Далее..."Я всегда могу сбежать, напиться, подраться в баре, погрузить самого себя в багажный отсек какого-нибудь корабля и уплыть подальше, — размышлял агент Фьючер Тех, лениво балуясь своим военным жетоном и наблюдая за бликами, рассыпающимися по столешнице. — Но есть вероятность, что закон подлости сыграет со мной дурную шутку, и я попаду в руки Алана. Тогда ведь тысячу раз пожалею, что не промолчал перед его отъездом".
Прикрыв глаза, агент "чуть более" пригладил отросшие почти до плеч волосы и, не глядя, протянул руку к телефонной трубке. Интуиция не подвела — телефон зазвонил через несколько секунд.
— Майкл Лоуренс, детективное агентство "Ноосфера", — произнес он, но был почти сразу прерван женским всхлипывающим голосом:
— Мой мальчик, бедный мой мальчик! Они его не хотят искать, говорят, что Билли просто ушел с друзьями! Его нет уже...
Приняв более подобающую детективу позу, Лоуренс принялся быстро записывать. Миссис Доуэр жила от офиса всего в трех кварталах, был самый разгар дня... Дожидаться Лена Кристби или Лукаса Костаки не хотелось, да и дело не располагало к потере времени. Все же пропавший ребенок.
Перед уходом Лоуренс еще раз глянул электронную почту. Письмо от Телии, местной полицейской? Он уже догадывался, что за послание его ждет, но прочитал. А вдруг?
"Еще одна. За библиотекой."
Заматывая шею шарфом, спецагент одной из известных мировых корпораций с грустью подумал, что расследовать дело о пропаже тринадцатилетнего мальчишки и поиски маньяка, убивающего кошек, конечно, достойное занятие, но все же...
— Это мое последнее задание, где не нужно убивать людей, — в который раз за свою недолгую жизнь со вздохом пообещал себе Майкл, запирая дверь и быстро спускаясь на залитую солнцем улицу.
В лицо сыпануло пригоршню капель с ближайшего дерева, не успевшего окончательно расстаться с листвой. Лоуренс поежился, плотнее подтянув шарф. Нет, не для него такой климат.
Повезло же кое-кому собирать рис и греться на солнышке...
— О, Майкл! А я как раз к вам, — прозвучал знакомый Лоуренсу голос. Сэр Ричард Уотсон, старый на вид полицейский, был одним из тех не вышедших в отставку служащих, предпочитающих умереть во время сохранения безопасности. Глупо смотреть телевизор в доме престарелых и жалуясь на жизнь и на то, что твои родные давно оставили тебя и этот зачуханный пригород, предпочтя жить в солнечном и жарком Лос-Анджелесе.
Выходя из машины, Уотсон украдкой осмотрел молодого мужчину. Да, годы все же берут свое, и эту разницу между двумя служителями закона, пусть у одного был жетон и пистолет, а у другого наличие явно острого чувства справедливости или других качеств, так часто присущих молодым детективам, можно было заметить и невооруженным взглядом.
Ричард был невысокого роста, всего метр шестьдесят, хотя многие его сослуживцы, вышедшие на пенсию, помнят, что он был куда выше в момент пика своей молодости. Так и сухая морщинистая кожа была куда грубее.
— Я тут по поручению Телии. Она просила, чтобы я помог вам, если вас заинтересует "то дело", но в детали старика явно забыла просветить... Или вы сейчас заняты чем-то другим?
Майкл улыбнулся. Но, боже, что ему еще оставалось делать, не прогонять же старика? Пусть он уже давно перешел границу, когда начинают говорить "в возрасте", и вряд ли сможет посоревноваться с младшим коллегой в беге или чем-то подобном, но у него есть опыт и репутация в этих местах, а такое порой стоит дороже молодости.
— Телия, Телия, — пробормотал он отчетливо, чтобы не пришлось повторять — иногда у Лоуренса случались приступы лени, — она не потрудилась меня предупредить. Спасибо, что не отказались приехать, сэр.
"Великолепно. Теперь наша команда выглядит идеалом политкорректности: латиноамериканка, индеец, грек, азиат и... старик. Про нас нужно снимать сериал. Будет просто чудесно, если малыш Билли окажется негритенком. То есть афроамериканцем. Алан подохнет от ужаса. Нет, не к добру я стал слишком много вспоминать об этом белом мишке. Неужели скучаю?"
Встряхнув головой, "азиат" направился к Уотсону, протянув руку для приветствия. Говоря по правде, азиатского в Майкле Лоуренсе было не так много, разве что маленький рост и хрупкое сложение. Коллеги постарше как-то упоминали, что его папаша мог похвастаться приличного размера носом, которым легко заколоть неугодных, но так как потомок его в глаза не видел и сравнить не сумел бы при всем желании, то свой нос-кнопку принимал как интернациональное творение.
"Надеюсь, хоть этот в душе не расист, иначе хлопот не оберешься."
— Сейчас я к миссис Доуэр, Дженни Доуэр. У нее, похоже, пропал сынишка, Билл. Знаете этого паренька?
— Билли? Этот тихоня? Вы ж сами видите, пригород небольшой, так что полиции приходится едва не всех своих сограждан знать. Во всяком случае, как я помню, он был очень смирным и послушным малым, — задумчиво произнес старик, усаживаясь назад в машину. На несколько мгновений его взгляд стал подобен стеклу, но он быстро вернулся из недр своей памяти. — Вероятно, он просто нашел себе новых друзей, и они играют где-нить. Но проверить и обезопасить его жизнь — наш долг. Давайте, садитесь, все равно ехать всего ничего, за несколько минут до туда доберемся.
— Мальчика нет уже больше суток, его матери отказали в помощи, — задумчиво произнес Лоуренс, располагаясь на соседнем с водителем сидении. Его машина, старенький черный "форд", был напичкан техникой, но было просто невежливо отказываться. Вздохнув, молодой мужчина взглянул на Уотсона. — У вас это часто происходит? Не в обиду вам, просто... странно это. Женщина позвонила в истерике. Да еще и кошки...
Он пристегнулся и прикрыл глаза. Память услужливо подкинула воспоминание: черный пушистый зверек с неестественно вывернутыми лапами, распят на стене. Глупая шутка? Или что-то большее.
— Мне очень не хочется, чтобы это оказалась какая-нибудь секта. Ричард, скажите, у вас здесь есть неблагонадежные элементы вроде наркоманов, подростков-готов, любящих устраивать шабаши, или каких-нибудь гадалок? Или, — поморщился он, немного ослабив шарф, — парней или девушек, проходивших лечение в психиатрии?
— А как вы сами думаете? Пригород — такая же часть города, здесь присутствуют все те же люди, с которым полиции часто приходится разбираться силовыми методами и как можно тише, чтобы не пугать народ. И всякий раз находится новый псих, за которым мы редко можем уследить. У нас зарегистрировано в психушке с три-четыре десятка человек, но ни один из них не страдал тем, что убивал несчастных животных. Скорее, наш маньяк какой-нибудь до поры тихий шизофреник, не попадавшийся на глаза врачам.
— И куда только делись мои надежды на то, что в этом городке живут только мирные граждане, не доставляющие никаких хлопот? — тихо рассмеялся Лоуренс, глядя на мелькающие за окном дома. В принципе, место было не самым плохим из тех, что он видел. Но все же жить здесь он бы не стал. Или слишком привык к полноценному шуму и суете большого города?
Плохая привычка.
Доехали они без проблем. Аккуратный одноэтажный домик Дженнифер Доуэр, заметный еще от самого перекрестка, утопал в зелени и производил хорошее впечатление, но без излишнего умиления. Всего было в меру, и пусть видно, что семья не слишком богата, и дом, и сад были ухоженными.
"Сейчас бы мне не помешал Уилл, — с приглушенным вздохом подумал Майкл, когда только выходил из здания агентства. Мысли о протеже соседствовали с воспоминаниями о том хаосе, который он ухитрялся вокруг себя устраивать, и легкости, с какой ему это прощали. — Удивительный человек. С ним все прошло бы гораздо проще".
Сейчас сомнения усилились, и это нервировало.
Нет, конечно же, испуганная миссис Доуэр не пыталась что-то скрыть во время телефонного звонка. Просто она была... слишком безутешна для нормального разговора, и присутствие человека, умеющего успокаивать и внушать доверие, могло оказаться кстати. Ее муж пару дней назад отбыл во Францию по делам компании, Дженни пыталась его отговорить, но он заверил ее, что все будет в полном порядке. А теперь исчез их сын.
— Билли Доуэру тринадцать лет, — заговорил Лоуренс. — Скажите, вы не замечали за миссис Доуэр никаких странностей? Жалобы соседей, какой-нибудь непонятный шум? Она не могла бить сына?
— Тихая женщина, — отозвался старик негромко, сбавляя скорость. — Не злая. Кто-кто, а она за шалости шлепает газетой по голове — на порку или крик совести не хватит.
Когда машина подъехала к открытым воротам дома Доуэров, Лоуренс и Уотсон увидели на пороге двух женщин. Одна, на вид слегка за тридцать, низенькая и пухленькая, одетая в простое синее домашнее платье и с аккуратно собранными в шишечку темно-каштановыми волосами, судя по нервным движениям и заплаканному лицу, и была Дженни Доуэр. А вот о личности второй, высокой блондинки в вызывающе откровенной одежде, оставалось только догадываться.
Кажется, женщины о чем-то спорили: блондинка много говорила и бурно жестикулировала, миссис Доуэр почти плакала, злилась и порывалась закрыть дверь, но ее нахальная собеседница не давала бедной женщине ни малейшего шанса от себя отделаться.
Такой наглостью и напористостью обладает только один класс людей в мире...
"Только журналистов здесь не хватало, — поджал губы Майки, выбираясь из машины. — Или, надеюсь, это все же сестра этой мадам, которой не вернули занятые деньги, или продавщица косметики, или шлюха, прячущаяся от полиции и некстати заметившая нас. Хотя когда мне везло..."
Скромные рост и сложение всегда были слабым местом Лоуренса. Ему нечасто доводилось встречать высоких женщин, а к мужчинам выше себя он привык еще со времен учебы, где рост и ширина плеч были тем параметром, который существенно облегчал жизнь.
При долгом самовнушении метр шестьдесят с хвостиком — не такой уж неказистый рост. Даже если приходится разговаривать с окружающими, задирая голову.
— Мэм, добрый день, — четко и громко произнес молодой мужчина, все еще раздумывая, стоит ли доставать удостоверение. Правда, его искать придется долго, их штук шесть от разных ведомств, и будет неловко вытащить корочки налоговой полиции. — Вы звонили нам минут двадцать назад.
— Мистер Лоуренс! — В голосе толстушки слышалось явное облегчение. — Слава богу, вы приехали! Пожалуйста, проходите в дом, я приго...
— Тогда, может, и меня все-таки пустите, миссис Доуэр? — заискивающим тоном почти пропела блондинка, презрительно осматривая детектива и полицейского.
Мда... Неполные метр девяносто позволяли этой девице буквально смотреть на окружающих сверху вниз, а длинные ноги и туго обтянутая белой майкой высокая грудь — шанс, что собеседник не поднимет взгляда на ее лицо. И слава богу — если фигурой журна... кхм, журналистку природа явно не обделила, то вот личико подкачало. Оно было не то что бы непривлекательным, но скорее каким-то неживым, кукольным: круглое, белое, с огромными широко посаженными ярко-зелеными глазами, кажущимися еще больше из-за очков-половинок и острым вздернутым носиком, явно перенесшим не одну пластическую операцию.
Представляться нахалка явно не собиралась.
Майки Лоуренс покраснел. Нет, он ощутил, как щеки начинает заливать жар, стоило только поравняться с этой эксцентричной дамочкой. Начало подергивать правый глаз, и малышка-агент поправил челку так, чтобы она прикрыла правую часть лба вместе с бровью и веком, насколько это было возможно.
— Миссис... простите, не знаю, как вас там, — неожиданно для себя сходу начал хамить он с предельно вежливым видом, упорно глядя в сторону от находящейся едва ли не перед носом груди, — вы вообще кто?
Про себя он молит всех богов, чтобы безутешная мать не повторила его имени. Конечно, шанс, что его узнают, был мал, но несколько раз Лоуренсу доводилось мелькать на экране и в печатной прессе. С тех пор он оброс, сбрил элегантную щетину и сменил строгий костюм на более привычную простым смертным одежду, но мало ли... Его же съедят заживо!
А еще... а еще у этой женщины были зеленые глаза. Глупо, конечно, но встретив Саманту Вэй, он сначала влюбился именно в ее глаза, зеленые-зеленые. Так что это сходство сейчас заставило его нервничать еще сильнее. А этого он не любил.
— Мисс, — холодно поправила девица, выдергивая из внутреннего кармана вульгарной короткой кожаной курточки цвета огнетушителя удостоверение журналиста. — Лерада Мэйлэй, "Дэйли Нью-Рошель". Я пишу статью о...
— Я уже говорила вам, никакой статьи не будет! — взвизгнула миссис Доуэр, пытаясь оттеснить журналистку от двери. Со стороны зрелище выглядело достаточно комично: маленькая пухленькая мать семейства была похожа на курицу, отгоняющую от гнезда страуса. — Вон из моего дома, стервятница!
— Мисс? — набрался храбрости Лоуренс и даже поднял глаза, глядя журналистке в лицо. — Не заметно. Мисс Мэйлэй, идите своей дорогой и не мешайте жить честным людям.
Он не отводил взгляд чуть дольше, чем того требовалось, не замечая, что глаза, и без того темные и большие, расширяются и еще больше темнеют.
Майки Лоуренс очень не любил нервничать.
— В общем, проваливайте, иначе я натравлю на вас копа, чтобы арестовал за нарушение общественного порядка, — изменил он своей обычной сдержанности и повысил голос. — Миссис Доуэр, простите, я немного отвлекся.
Он аккуратно попытался оттеснить журналистку локтем.
— Какая наглость! — фыркнула было Лерада, но на нее тут же напустилась Дженни:
— Кто бы говорил! Вон отсюда! Ни стыда, ни совести, ей-богу! Мистер Лоуренс, проходите...
Журналистка открыла было рот, чтобы что-то спросить, но дверь дома уже захлопнулась.
Лерада Мэйлэй совсем не по-женски сплюнула, что-то накарябала в маленьком кожаном блокноте и засунула его в сумочку, опасливо поглядывая на оставшегося сидеть в машине копа. Ну надо же, старый пердун Уотсон собственной персоной! А ведь эта перечница говорила, что полиция отказалась искать мальчишку. Хотя, с другой стороны, полиция и не ищет, полиция сидит в машине, в то время как некий Лоуренс уединился с безутешной матерью.
Лоуренс, Лоуренс... где-то Лерада это имя уже слышала. И не в связи с мелкими новостишками Нью-Рошель, нет, было что-то посерьезнее...
Мэйлэй задумчиво поглядела на дом, потом снова на машину полицейского, и, наконец, направилась к воротам, ограждавшим территорию сада, на ходу закуривая. Через пару минут ее высокая фигура скрылась за поворотом.
Подозрительно быстро для журналистки, почуявшей сенсацию.